Неточные совпадения
Глядеть весь
город съехался,
Как
в день базарный, пятницу,
Через неделю времени
Ермил на той же площади
Рассчитывал народ.
На площадь на торговую
Пришел Ермило (
в городеТот
день базарный был),
Стал на воз, видим: крестится...
Цыфиркин. Да кое-как, ваше благородие! Малу толику арихметике маракую, так питаюсь
в городе около приказных служителей у счетных
дел. Не всякому открыл Господь науку: так кто сам не смыслит, меня нанимает то счетец поверить, то итоги подвести. Тем и питаюсь; праздно жить не люблю. На досуге ребят обучаю. Вот и у их благородия с парнем третий год над ломаными бьемся, да что-то плохо клеятся; ну, и то правда, человек на человека не приходит.
И началась тут промеж глуповцев радость и бодренье великое. Все чувствовали, что тяжесть спала с сердец и что отныне ничего другого не остается, как благоденствовать. С бригадиром во главе двинулись граждане навстречу пожару,
в несколько часов сломали целую улицу домов и окопали пожарище со стороны
города глубокою канавой. На другой
день пожар уничтожился сам собою вследствие недостатка питания.
И точно:
в тот же
день отписал бригадир на себя Козыреву движимость и недвижимость, подарив, однако, виновному хижину на краю
города, чтобы было где душу спасти и себя прокормить.
Нельзя сказать, чтоб предводитель отличался особенными качествами ума и сердца; но у него был желудок,
в котором, как
в могиле, исчезали всякие куски. Этот не весьма замысловатый дар природы сделался для него источником живейших наслаждений. Каждый
день с раннего утра он отправлялся
в поход по
городу и поднюхивал запахи, вылетавшие из обывательских кухонь.
В короткое время обоняние его было до такой степени изощрено, что он мог безошибочно угадать составные части самого сложного фарша.
С тех пор законодательная деятельность
в городе Глупове закипела. Не проходило
дня, чтоб не явилось нового подметного письма и чтобы глуповцы не были чем-нибудь обрадованы. Настал наконец момент, когда Беневоленский начал даже помышлять о конституции.
Дома он через минуту уже решил
дело по существу. Два одинаково великих подвига предстояли ему: разрушить
город и устранить реку. Средства для исполнения первого подвига были обдуманы уже заранее; средства для исполнения второго представлялись ему неясно и сбивчиво. Но так как не было той силы
в природе, которая могла бы убедить прохвоста
в неведении чего бы то ни было, то
в этом случае невежество являлось не только равносильным знанию, но даже
в известном смысле было прочнее его.
Дело в том, что по окончательном устройстве
города последовал целый ряд празднеств.
Двоекурову Семен Козырь полюбился по многим причинам. Во-первых, за то, что жена Козыря, Анна, пекла превосходнейшие пироги; во-вторых, за то, что Семен, сочувствуя просветительным подвигам градоначальника, выстроил
в Глупове пивоваренный завод и пожертвовал сто рублей для основания
в городе академии; в-третьих, наконец, за то, что Козырь не только не забывал ни Симеона-богоприимца, ни Гликерии-девы (
дней тезоименитства градоначальника и супруги его), но даже праздновал им дважды
в год.
Дело в том, что
в это самое время на выезде из
города,
в слободе Навозной, цвела красотой посадская жена Алена Осипова.
И действительно,
в городе вновь сделалось тихо; глуповцы никаких новых бунтов не предпринимали, а сидели на завалинках и ждали. Когда же проезжие спрашивали: как
дела? — то отвечали...
И точно, он начал нечто подозревать. Его поразила тишина во время
дня и шорох во время ночи. Он видел, как с наступлением сумерек какие-то тени бродили по
городу и исчезали неведомо куда и как с рассветом
дня те же самые тени вновь появлялись
в городе и разбегались по домам. Несколько
дней сряду повторялось это явление, и всякий раз он порывался выбежать из дома, чтобы лично расследовать причину ночной суматохи, но суеверный страх удерживал его. Как истинный прохвост, он боялся чертей и ведьм.
— Я та самая юродивая
дева, которую ты видел с потухшим светильником
в вольном
городе Гамбурге!
Скажем только, что два
дня горел
город, и
в это время без остатка сгорели две слободы: Болотная и Негодница, названная так потому, что там жили солдатки, промышлявшие зазорным ремеслом.
Глупов закипал. Не видя несколько
дней сряду градоначальника, граждане волновались и, нимало не стесняясь, обвиняли помощника градоначальника и старшего квартального
в растрате казенного имущества. По
городу безнаказанно бродили юродивые и блаженные и предсказывали народу всякие бедствия. Какой-то Мишка Возгрявый уверял, что он имел ночью сонное видение,
в котором явился к нему муж грозен и облаком пресветлым одеян.
К вечеру этого
дня, оставшись одна, Анна почувствовала такой страх за него, что решилась было ехать
в город, но, раздумав хорошенько, написала то противоречивое письмо, которое получил Вронский, и, не перечтя его, послала с нарочным.
Вронский понял, что дальнейшие попытки тщетны и что надо пробыть
в Петербурге эти несколько
дней, как
в чужом
городе, избегая всяких сношений с прежним светом, чтобы не подвергаться неприятностям и оскорблениям, которые были так мучительны для него.
На десятый
день после приезда
в город Кити заболела. У нее сделалась головная боль, рвота, и она всё утро не могла встать с постели.
Уже несколько
дней графиня Лидия Ивановна находилась
в сильнейшем волнении. Она узнала, что Анна с Вронским
в Петербурге. Надо было спасти Алексея Александровича от свидания с нею, надо было спасти его даже от мучительного знания того, что эта ужасная женщина находится
в одном
городе с ним и что он каждую минуту может встретить ее.
Влиянию его содействовало: его богатство и знатность; прекрасное помещение
в городе, которое уступил ему старый знакомый, Ширков, занимавшийся финансовыми
делами и учредивший процветающий банк
в Кашине; отличный повар Вронского, привезенный из деревни; дружба с губернатором, который был товарищем, и еще покровительствуемым товарищем, Вронского; а более всего — простые, ровные ко всем отношения, очень скоро заставившие большинство дворян изменить суждение о его мнимой гордости.
Впрочем, хотя эти деревца были не выше тростника, о них было сказано
в газетах при описании иллюминации, что «
город наш украсился, благодаря попечению гражданского правителя, садом, состоящим из тенистых, широковетвистых дерев, дающих прохладу
в знойный
день», и что при этом «было очень умилительно глядеть, как сердца граждан трепетали
в избытке благодарности и струили потоки слез
в знак признательности к господину градоначальнику».
Не загляни автор поглубже ему
в душу, не шевельни на
дне ее того, что ускользает и прячется от света, не обнаружь сокровеннейших мыслей, которых никому другому не вверяет человек, а покажи его таким, каким он показался всему
городу, Манилову и другим людям, и все были бы радешеньки и приняли бы его за интересного человека.
В большом зале генерал-губернаторского дома собралось все чиновное сословие
города, начиная от губернатора до титулярного советника: правители канцелярий и
дел, советники, асессоры, Кислоедов, Красноносов, Самосвистов, не бравшие, бравшие, кривившие душой, полукривившие и вовсе не кривившие, — все ожидало с некоторым не совсем спокойным ожиданием генеральского выхода.
—
В город? Да как же?.. а дом-то как оставить? Ведь у меня народ или вор, или мошенник:
в день так оберут, что и кафтана не на чем будет повесить.
Немного спустя принесли к нему, точно, приглашенье на бал к губернатору, —
дело весьма обыкновенное
в губернских
городах: где губернатор, там и бал, иначе никак не будет надлежащей любви и уважения со стороны дворянства.
Достаточно сказать только, что есть
в одном
городе глупый человек, это уже и личность; вдруг выскочит господин почтенной наружности и закричит: «Ведь я тоже человек, стало быть, я тоже глуп», — словом, вмиг смекнет,
в чем
дело.
— Не я-с, Петр Петрович, наложу-с <на> вас, а так как вы хотели бы послужить, как говорите сами, так вот богоугодное
дело. Строится
в одном месте церковь доброхотным дательством благочестивых людей. Денег нестает, нужен сбор. Наденьте простую сибирку… ведь вы теперь простой человек, разорившийся дворянин и тот же нищий: что ж тут чиниться? — да с книгой
в руках, на простой тележке и отправляйтесь по
городам и деревням. От архиерея вы получите благословенье и шнурованную книгу, да и с Богом.
Так совершилось
дело. Оба решили, чтобы завтра же быть
в городе и управиться с купчей крепостью. Чичиков попросил списочка крестьян. Собакевич согласился охотно и тут же, подошед к бюро, собственноручно принялся выписывать всех не только поименно, но даже с означением похвальных качеств.
— Ваше сиятельство! да кто ж из нас, как следует, хорош? Все чиновники нашего
города — люди, имеют достоинства и многие очень знающие
в деле, а от греха всяк близок.
Что ж за вздор,
в самом
деле, разнесли по
городу?
— Управитель так и оторопел, говорит: «Что вам угодно?» — «А! говорят, так вот ты как!» И вдруг, с этим словом, перемена лиц и физиогномии… «За
делом! Сколько вина выкуривается по именью? Покажите книги!» Тот сюды-туды. «Эй, понятых!» Взяли, связали, да
в город, да полтора года и просидел немец
в тюрьме.
Точно ли так велика пропасть, отделяющая ее от сестры ее, недосягаемо огражденной стенами аристократического дома с благовонными чугунными лестницами, сияющей медью, красным деревом и коврами, зевающей за недочитанной книгой
в ожидании остроумно-светского визита, где ей предстанет поле блеснуть умом и высказать вытверженные мысли, мысли, занимающие по законам моды на целую неделю
город, мысли не о том, что делается
в ее доме и
в ее поместьях, запутанных и расстроенных благодаря незнанью хозяйственного
дела, а о том, какой политический переворот готовится во Франции, какое направление принял модный католицизм.
Выдумали, что
в деревне тоска… да я бы умер от тоски, если бы хотя один
день провел
в городе так, как проводят они!
— Будьте покойны, я переговорю об этом
деле с некоторыми юрисконсультами. С вашей стороны тут ничего не должно прилагать; вы должны быть совершенно
в стороне. Я же теперь могу жить
в городе, сколько мне угодно.
Прогулки, чтенье, сон глубокой,
Лесная тень, журчанье струй,
Порой белянки черноокой
Младой и свежий поцелуй,
Узде послушный конь ретивый,
Обед довольно прихотливый,
Бутылка светлого вина,
Уединенье, тишина:
Вот жизнь Онегина святая;
И нечувствительно он ей
Предался, красных летних
днейВ беспечной неге не считая,
Забыв и
город, и друзей,
И скуку праздничных затей.
Я намедни посылал
в город к Ивану Афанасьичу воз муки и записку об этом
деле: так они опять-таки отвечают, что и рад бы стараться для Петра Александрыча, но
дело не
в моих руках, а что, как по всему видно, так вряд ли и через два месяца получится ваша квитанция.
Общество было для него необходимо, где бы он ни жил;
в Москве или за границей, он всегда живал одинаково открыто и
в известные
дни принимал у себя весь
город.
— Пан полковник, пан полковник! — говорил жид поспешным и прерывистым голосом, как будто бы хотел объявить
дело не совсем пустое. — Я был
в городе, пан полковник!
В полтора
дня поход был сделан, и запорожцы показались перед
городом.
Поэтому только
в хорошие
дни, утром, когда окружающая дорогу чаща полна солнечным ливнем, цветами и тишиной, так что впечатлительности Ассоль не грозили фантомы [Фантом — привидение, призрак.] воображения, Лонгрен отпускал ее
в город.
Сам он тоже не посещал никого; таким образом меж ним и земляками легло холодное отчуждение, и будь работа Лонгрена — игрушки — менее независима от
дел деревни, ему пришлось бы ощутительнее испытать на себе последствия таких отношений. Товары и съестные припасы он закупал
в городе — Меннерс не мог бы похвастаться даже коробком спичек, купленным у него Лонгреном. Он делал также сам всю домашнюю работу и терпеливо проходил несвойственное мужчине сложное искусство ращения девочки.
В городах целый
день били
в набат: созывали всех, но кто и для чего зовет, никто не знал того, а все были
в тревоге.
Сибирь. На берегу широкой, пустынной реки стоит
город, один из административных центров России;
в городе крепость,
в крепости острог.
В остроге уже девять месяцев заключен ссыльнокаторжный второго разряда, Родион Раскольников. Со
дня преступления его прошло почти полтора года.
Он лет семи и гуляет
в праздничный
день, под вечер, с своим отцом за
городом.
— Это мы хорошо сделали, что теперь ушли, — заторопилась, перебивая, Пульхерия Александровна, — он куда-то по
делу спешил; пусть пройдется, воздухом хоть подышит… ужас у него душно… а где тут воздухом-то дышать? Здесь и на улицах, как
в комнатах без форточек. Господи, что за
город!.. Постой, посторонись, задавят, несут что-то! Ведь это фортепиано пронесли, право… как толкаются… Этой девицы я тоже очень боюсь…
— Соседи, — продолжал он как-то особенно весело. — Я ведь всего третий
день в городе. Ну-с, пока до свидания.
Гаврило. «Молчит»! Чудак ты… Как же ты хочешь, чтоб он разговаривал, коли у него миллионы! С кем ему разговаривать? Есть человека два-три
в городе, с ними он разговаривает, а больше не с кем; ну, он и молчит. Он и живет здесь не подолгу от этого от самого; да и не жил бы, кабы не
дела. А разговаривать он ездит
в Москву,
в Петербург да за границу, там ему просторнее.
Паратов. Но и здесь оставаться вам нельзя. Прокатиться с нами по Волге
днем — это еще можно допустить; но кутить всю ночь
в трактире,
в центре
города, с людьми, известными дурным поведением! Какую пищу вы дадите для разговоров.
Отряд Зурина должен был выступить из
города в тот же
день.